Ант Скаландис - Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]

И он зашагал красивой походкой спортсмена, на ходу давая по телефону распоряжения своей охране или водителю. У проходной его ждал наверняка шикарный «Мерседес» или «БМВ», а дальше — роскошный офис где-нибудь в самом центре… «Новый русский», хозяин жизни, не признающий никаких законов: ни воровских, ни государственных, ни Божьих.

Белка не хотела быть с ним, но, кажется, от нее уже ничего не зависело.

Она вспомнила похороны. Там таких не было. Народу вообще собралось немного — лето. Со старой Мишкиной работы никого — слишком давно это было. С последней фирмы — тоже никого: слишком недавно поругались. Ну, из «Текста», конечно, пришли, и вообще больше всего было народу из писательской тусовки.

Многие спрашивали про Майкла. Он тоже когда-то ходил на семинар фантастов, там и познакомился с Михой. Пришлось сказать, что Майкла нет в Москве. Это была правда — ведь он отсиживался на даче, чтобы не дразнить гусей.

Здесь, на похоронах, Белка с некоторым удивлением обнаружила: бывшие молодые писатели еще не окончательно утратили чувство солидарности друг с другом. Была, конечно, и компания фэнов — этих вездесущих любителей фантастики, некогда, в перестройку, объединенных в могучие клубы, а сейчас влачивших унылое существование, как, впрочем, и вся интеллигенция. Пришел Егор Стульев, давно переключившийся с фантастики на детективы и ставший почти автором бестселлеров. Пришел Додик Саидзе, писавший теперь очень эстетскую и никому не нужную прозу. Пришел Олег Зарайский, сменивший фантастику на горячие будни газетчика еще при Горячеве. Очень, очень разные люди, но все они помнили Разгонова, все были когда-то вместе. Мечтали о коммунизме по Стругацким и о победе над коммунизмом по-советски описывали в своих произведениях романтические звездные войны и на дух не принимали войны земные, придумывали галактические сверхцивилизации которые помогут людям, и надеялись в жизни только на себя.

А теперь был глухо закрытый гроб и много цветов. Лето. Людей летом мало, а цветов много.

Когда садились в автобус на Николо-Архангельском к ней подошел Олег Зарайский и стал прощаться. Во-первых он приехал на своих колесах, а во-вторых, на поминки уже не успевал — работа. Стал теперь штатным корреспондентом «Московского комсомольца» и пахал, пахал, пахал.

— Помнишь, как здорово было на семинаре? — сказал вдруг Зарайский, и Белка даже вздрогнула от такого совпадения их мыслей. На семинар она приходила только два раза, а обо всем остальном знала исключительно со слов Михи.

— Еще бы, — ответила Белка, едва сдерживая слезы. — Ты звони, Олежек. Ладно? Звони иногда.

Теперь, стоя в переходе между заводом и институтом и глядя сквозь немытые стекла на бесконечную стройку внизу, она вспомнила этот разговор и подумала: «Зарайский. Вот кто может провести неформальное журналистское расследование. Олежек всегда рвался делать что-нибудь недозволенное. А к тому же — „МК“. Газета политических скандалов, газета, которая никого и ничего не боится. Это идея. Только информацию надо передать Зарайскому так, чтобы об этом никто не узнал. Самой звонить плохо, даже из института, негоже судьбу два раза испытывать. А Олег вряд ли позвонит, закрученный он там, как сто китайцев. Значит, будем выходить через общих знакомых… Ну, ладно. Время обеда кончилось, пора показаться на рабочем месте».

А Зарайский все-таки позвонил.

Теперь Шайтан, конечно, догадался, что за конверт такой передал он Золтану в середине августа.

Конверт принес тогда человек, назвавшийся охраной Высокого Шефа, сбежавшим от него в тверскую группировку. Очень странный пассажир. Кто ж это от таких солидных людей убегает к простым «группировщикам»? Словом все это сильно пованивало провокацией. Забрав конверт, Шайтан громко сказал при свидетелях:

— Предатели нам не нужны.

И выстрелил связному в лицо.

Потом Шайтан немножко жалел, что так поторопился — даже не попробовал выяснить, кто же на самом деле прислал этого фраера? Но, с другой стороны, красивое убийство всегда добавляет авторитета среди своих, а начнешь сопли жевать — момент упустишь. И кто его знает, что бы там еще наговорил этот фельдъегерь. Уж слишком он много знал для вольно ходящего человека.

После того, как четверо бойцов Шайтана выпали из блатного мира навсегда, после того, как на него повесили неведомо кем заделанную на его территории дурную мокруху, после того, как Золтан запоролся под Тверью и тоже исчез бесследно, — после всего этого случайностям места уже не осталось. Действительно, с какой стороны ни посмотри.

Лучшие ребята Шайтана бездарно обстреливают машину подразделения РИСК по заданию Высокого Шефа. И конверт для Золтана тоже приходит как бы от Высокого Шефа. При этом сам Шеф об убитом связнике ничего не спрашивает.

Золтан убивает начальника пресловутого РИСКа (информация от Высокого Шефа), и он же встречает этого начальника живым. Где? Да все тут же, на тверской территории, подконтрольной Шайтану.

Почему вдруг вся российская политика клином сошлась на его губернии? Что-то тут не так, чуял Шайтан. Точно — нитку рвать пора. Надо только успеть бабки из Будапешта в Лозанну перевести. В Будапеште-то их сразу накроют, если что. А с Высоким Шефом ему все равно не справиться — весовая категория не та.

Сам Высокий Шеф, помощник президента Альберт Ларионов, разгадывал примерно те же загадки. Правда, формации было у него существенно больше. Например, он знал не только, как зовут всех убитых, но и как они выглядели перед смертью. И когда на стол ему легли две фотографии — Малина и Разгонова Ларионов надолго задумался.

Эти контрразведчики, соперничая друг с другом до того все запутали, что, наверно, уже сами не знают, который из двоих жив. Во всяком случае, Ларионов разобраться в этом пока не смог. Если остался Малин, не совсем понятно, будут ли его выдавать за Разгонова в ближайшее время, а вот если остался Разгонов, его уже выдают за Малина. Что ж, старо как мир. При «отце народов», рассказывают, каждому члену Политбюро по рангу полагался двойник. На всякий случай.

Но самое интересное, понял вдруг Ларионов, что лично ему по большому счету наплевать, Малин сейчас в Лондоне или его двойник. Ведь служба РИСК разыгрывала эту пьесу не для Кремля, а скорее для ФСБ и мировой общественности. И комитет (так было привычнее называть ФСБ) устроил охоту на Малина не ради того, чтобы перед ним, Ларионовым, выпендриться. Никто из них о настоящей роли Ларионова не знает, не догадывается, и мышиная возня, развернувшаяся между Григорьевым и Горбовским, лишний раз подтверждает это.

Наверху он все организовал чисто, даже параллельная проверка через агентуру германской БНД свидетельствует о полной секретности его замыслов, а через мафиозные структуры утечка информации тем более невозможна. Там люди умеют молчать не хуже, чем в комитете, а главное — там намного проще убивать тех, кто молчать не умеет. Никаких легенд не нужно, для МВД существует магическое слово «разборка»: произнесешь его, и дело можно закрывать.

Ларионов давно поставил на криминальные структуры. Силища за ними огромная. Добавить чуть-чуть порядка, организованности, и никакая армия, никакая тайная полиция им не страшна.

Что ж, пусть пока две спецслужбы погрызутся, жаль, не удалось еще и ГРУ подключить к этой сваре. Или уже удалось? Да, вот есть данные, что два офицера с Ходынки выезжали в тот день в Раздоры. Прекрасно! Ну просто замечательно! Может, еще кого пришьют. Легче будет додать оставшихся.

«А ведь я их все равно доем», — подытожил Ларионов.

Странное ощущение возникало: словно кто-то ворожит кто-то огромный, сильный, кто-то нездешний. Или это уже бред пошел от общей усталости и нервотрепки? Кто может быть сильнее его? В этой стране — никто. А там, в какой-нибудь Америке… Да им же наплевать: Жириновский войдет в Кремль, законно избранный, или Ларионов въедет на танке. И главное, чтобы здесь оружия побольше производили и погромче кричали о войне. Не станут они ему оттуда ворожить.

А все-таки ворожит кто-то, да так загадочно, так непонятно, что страшно делается; сегодня ворожит — и ты на коне, а завтра перестанет — и где окажешься? То-то и оно, что в этой самой, как говорят любители эвфемизмов, яме.

Ну, что еще нехорошо? Поддержка Малина резидентурами Международной службы контроля? Так ведь репетиция с убийством прошла успешно: где эта поддержка, где она? Где почтенные старцы Базотти, Балаш и Спрингер? Балаш, кажется, помер, но это неважно. Все международные организации — дерьмо собачье. Никто в эту страну не полезет: ни МСК, ни Интерпол, ни Международный валютный фонд… А внутри России ему уже нет равных. Почему так решил? Да вот хотя бы последний случай.

Золтана в Завидове накрывает РИСК под видом ФСБ и при участии МВД. Великий неуловимый Золтан наконец в ловушке. Он уже бросил оружие, через минуту сдастся, но в руках у него трубка сотовой связи. Кому он звонит? Нота бене: не зная, чей был заказ, не зная, кого он убил и кто теперь его вяжет! Кому звонит Золтан в этой ситуации? Куликову, чтобы посрамить ФСБ? Барсукову, чтобы посрамить МВД? Может быть, Черномырдину — главному миротворцу? Нет. Даже не Коржакову. Он звонит Высокому Шефу, причем не догадываясь, что это и есть Ларионов. Звонит по номеру, которого сам не знает, который набрал Шайтан с выводом на секретную кнопку.